В области изучения нарциссизма в его клинических формах и у терапевтов, и у не-терапевтов заметен следующий удивительный эффект: чем больше человек разбирается в нарциссизме, тем меньше ему интересно.
Сначала, когда человек впервые узнаёт о феномене нарциссизма (чаще всего такую информацию ищет тот, кто состоит в отношениях с нарциссической личностью и пытается понять, что же происходит), то ему интересно настолько, что это может напоминать одержимость. Это понятно - у него наконец появляются ответы на вопросы, которые мучили его годами или десятилетиями. Новая информация оказывается важной и целебной: куски реальности встают на место, становится ясно, что кому принадлежит, почему были сказаны вот такие слова и совершены вот такие поступки. Возвращается самооценка. Становится доступным гнев. Ослабевают подозрения в том, что я сумасшедший. События и диалоги просеиваются через мелкое сито новых знаний с тем, чтобы их переосмыслить, и в этом процессе важно каждое слово, и каждая интонация, и каждый взгляд - всё будет рассмотрено крайне пристально, и это нормально и полезно.
Период увлечённого исследования может длиться долго. Изучаются и анализируется тексты, смотрятся лекции, ведутся диалоги с теми, кому тоже интересно. Нарциссизм как часть внешнего мира становится видимым - он есть, например, в какой-то фразе или фотографии блоггера, в поступке нового (или старого) знакомого мужчины, в эгоцентричном выборе, который делает подруга. Отдельные удивительные факты складываются в последовательные и понятные феномены. Появляется предсказуемость. Больше нет удивления, когда мужчина, который ещё вчера боготворил, сегодня пропадает, потому что увлёкся кем-то другим. Больше нет ожидания, что нарциссичная подруга дослушает ответ на вопрос или учтёт не только свои интересы. В ответ на нарциссичный пост блоггера появляется не зависть и не стыд, а такое весёлое раздражение - господи, он серьёзно такое говорит? Неужели он сам не видит, насколько далеко от реальности он находится?
У терапевтов рост понимания нарциссизма и способности его различать сопровождается обычно попытками помочь и расширением практики для нарциссических клиентов. Искренне кажется, что на самом деле они не могут так плохо относиться к другим людям и так сильно ошибаться на свой счёт. Терапевт (кстати, это справедливо и для романтического партнёра), начинающий разбираться в нарциссизме, думает - им, наверное, просто недостаточно рассказали, или их мало долюбили, или недовыдержали? И если им всё полноценно и с эмпатией, уважительно и сочувственно, выдерживая и долюбливая, рассказать, потратив на это столько времени, сколько потребуется, им же (и с ними же) станет наконец легче?
Весь этот труд приводит к последнему важному пониманию о том, что ни время, ни усилия, ни знания, ни уважение, ни любовь в случае клинического нарциссизма просто не работают, и всё. И сколько не пытайся донести партнёру про то, как с ним больно, а больно быть не перестаёт. И подруга продолжает говорить только о себе. И блоггер продолжает публично фантазировать о собственной исключительности, даже если вы с ним живёте в соседних комнатах и вчера он снова занял у вас тысячу, потому что все его деньги - в крипте.
И вот этот особый внутренний щелчок, когда режим бешеного интереса сменяется скукой (и в какой-то степени отвращением), и можно считать точкой окончательного исцеления нарциссической жертвы. Не ярость и не гнев, не понимание, не прощение, не вина, не вера в лучшее, а истинное отсутствие интереса. На этом этапе уходит поиск новой информации, навязчивые воспоминания, меньше хочется об этом думать и говорить. В толпе нарциссы по-прежнему легко видны, но ни бежать, ни приближаться к ним уже не хочется. Хочется проводить время с другими людьми и с другими темами (кстати, для терапевтов это тоже справедливо).
И это - самое нормальное. Потому что интересно с тем, кому не интересен ты, быть и не должно.
Анастасия Долганова
